Не прозвучавший ответ

- Расскажешь об этом?
- Не самые приятные воспоминания. Не хотелось бы ими делиться.
В жизни есть куда больше... хороших вещей.

Он должен был умереть. Более того, впервые в жизни Хатрайт по-настоящему этого хотел. Но живучее, привыкшее отчаянно цепляться за существование тело в этом вопросе было категорически не согласно с сознанием. Мир плыл, стены подвала причудливо растягивались и сжимались, хорошо поставленный голос Сэмюэля звучал то бесконечно далеко, то совсем близко. Себя пленный разведчик слышал будто со стороны, с трудом отдавая себе отчет, что говорит. Самым ярким ощущением почему-то была стекающая по предплечью кровь. Развороченную ножом руку Хатрайт почти не чувствовал, натянутые до предела связки болели сильнее. Можно было подняться на одно колено и немного ослабить нагрузку на руки, но Сэмюэль незамедлительно вернет его в прежнее положение, а сильный рывок точно вывернет сустав-другой. Впрочем, велика ли разница, в его-то положении... Хатрайт все же шевельнулся, невероятным усилием приподнимаясь, и именно этот момент Сэмюэль выбрал для того, чтобы натянуть цепь и вернуть свою жертву в прежнее положение, когда стопы едва касаются пола. Он продолжал задавать вопросы, и, так и не получив ответа, сдернул с ноги пленника повязку и вогнал нож в еще свежую рану. Мир взорвался алыми искрами; Хатрайт успел услышать собственный хриплый крик, но насладиться выражением глубокого разочарования на жабьем лице своего палача уже не смог.
Потом был долгий разговор с Лианель. За одну только кружку воды он готов был говорить с ней сколько угодно... точнее, на сколько хватило бы сил. Однако спрашивала лекарша Тайной Гвардии вовсе не о том, о чем могла бы и должна была бы спрашивать по указке Сэмюэля. В какой-то момент Хатрайт даже восхитился тонкостью ее работы. В других обстоятельствах завербовал бы в свое ведомство. Вот только ведомство-то уже и не его, и до утра он, скорее всего, не доживет. Лианель была с ним предельно честна, и в своих желаниях, и в том, что касалось его состояния. Впрочем, прошедший войну разведчик и сам знал, с чем живут, а с чем - медленно и мучительно умирают. Дышать было трудно еще когда он был в руках у Димира, и близкое знакомство с кинжалом Сэмюэля положения дел не улучшило. После обработки не по-женски жесткими и уверенными руками Лианель стало немного легче, но это означало лишь то, что теперь некто Хатрайт гарантированно доживет до второго сеанса допроса. Именно поэтому он рассказал о браслете и заключил сделку, которая давала ему ничтожно малый, но все-таки шанс вырваться. А даже если его не станут вытаскивать, то, по крайней мере, Лианель отсюда уберется, и некому будет отбивать его у смерти в угоду заигравшемуся в дознавателя аристократу. Да и Сэмюэль какое-то время будет занят беглянкой, а не полумертвым пленником - куда ему деваться из подвала...
О, как он смеялся, когда Сэмюэль носился по подвалу в поисках лекарши! Смеялся глубоко в мыслях, потому что в реальности даже дышать было больно. Для того парня, что был прислан его проверить, даже стараться особенно не пришлось, хрипелось и так очень убедительно. Слуга и ошибся, на самом-то деле, только в сроках. Хатрайту хотелось верить, что Лианель тоже немного ошиблась и до утра он все-таки дотянет. Почему-то это казалось дико важным: дожить до утра. Грядущая ночь должна была стать решающей, у него, старого рыцаря плаща и кинжала, на такие вещи чутье работало не хуже, чем у кота на свежую колбасу. Вряд ли, конечно, кто-то станет пересказывать пленнику последние новости, и все же, все же... Остро не хватало привычного, как часть тела, кусочка металла на груди. За все то время, что он носил метку, Хатрайт только дважды прибегал к ее помощи, и ни разу - после того, как возглавил разведслужбу. Даже на войне гонять одного из сильнейших чароплетов по зову казалось неправильным, а в мирное время так и вовсе, но сейчас до смерти хотелось сжать в ладони прохладное серебро и *позвать*.
...Из забытья его выдернули голоса и прикосновение к шее, ставшее в последнее время до отвращения привычным. Хотелось огрызнуться, бросить что-то вроде "Да мертвый я, мертвый, отстаньте уже наконец!", но пересохшее горло отказывалось воспроизводить звуки. Вокруг деловито сновали люди, опознать которых в полумраке подвала никак не удавалось, и только когда над ним снова склонился кто-то с кружкой, Хатрайт больше по голосу и движениям, чем по лицу узнал Йаргена, одного из самых толковых ребят в службе контрразведки. От заботливо предложенной воды едва ощутимо тянуло "дыхалкой"\*, но пить хотелось сильнее. Допрашивать его прямо здесь, понятное дело, никто не собирался, ребята просто хотели, чтобы бывший шеф хоть на каком-нибудь честном слове дотянул до штаба Ведомства, а там и врач свой, толковый, и чароплетов запрягут... Все это Йарген рассказывал по дороге, пока медленно и аккуратно выводил висящего на нем Хатрайта из дома Ашвари. Вопреки расхожему мнению, в этом мире существовали люди, не мечтавшие спровадить начальника разведслужбы к духам предков или хотя бы набить ему раздражающе красивую и ехидную морду. Но работа есть работа, и как бы хорошо контрразведчик ни относился к своему бывшему командиру, но все же обязан был доставить его в родное Ведомство для дальнейшего разбирательства и не отпустил бы, даже если бы тот мог уйти.
И ругался Йарген последними словами, бережно опуская бессознательное тело на мостовую, по двум причинам сразу. Стрелка заметить он не успел, слишком быстро тот смотался, буквально растворившись в отвратительно густом тумане. Пойди поймай теперь... Оставалось только обломить стрелу, чтобы не цеплялась, и как можно быстрее дотащить бывшего шефа до штаба, понадеявшись на его широко известную в узких кругах живучесть. В конторе ходил слух, что Хатрайт неспроста водит тесное приятельство с магами, и Йаргену, который только посмеивался в ответ на сплетни, сейчас очень хотелось, чтобы они оказались хотя бы отчасти правдой.
Утро для него настало в уютной камере, где обычно держали "дорогих гостей". Выйти из нее, впрочем, было не легче, чем из застенков глубоко под зданием. Как минимум потому, что сил Хатрайту едва хватало на то, чтобы повернуть голову и осмотреться. Раны ему заботливо перевязали, дышалось подозрительно легко, что наводило на мысль о все-таки состоявшемся визите кого-то из чароплетов. А то, что не привели в порядок полностью, так это дело привычное; угрозу жизни сняли, а там - пусть сам отлеживается, особенно когда не нужно никуда торопиться. Чего-то не хватало, настолько незаметного и неуловимого, что сосредоточиться на ощущении никак не удавалось, но и просто отмахнуться не выходило. Странное чувство потери вызывало необъяснимую тревогу, сродни той, когда из общей картины вдруг ускользает мелкая, но важная деталь. Хатрайт понятия не имел, сколько времени прошло, что за это время успело произойти и в каком мире он проснулся. Понятно, что в мире живых, но снаружи - что?.. Кто у власти, как обстоят дела с Серой, жив ли Вархани - память подкидывала услышанные краем уха обрывки разговоров в подвале, о том, что чароплетов и гвардейцев порвала какая-то совершенно неубиваемая друидская тварь. Жива ли эта неугомонная девчонка, которая наверняка не упустила случая вляпаться если не в гущу событий, то в какой-нибудь побочный бардак? Что стало с Эбером, уцелел ли во всей заварившейся каше Сам?.. Первый ответ он получил, когда спустя какое-то время в камеру вошел незнакомый горец в сопровождении Йоланди. Западник пару минут простоял с закрытыми глазами, опустив горячую, тяжелую ладонь на грудь раненого, затем кивнул Сиателю и вышел. Разговор у них был короткий. Йоланди, новый глава разведслужбы, предложил бывшему начальнику добровольно сдать все дела и удалиться на покой куда-нибудь за пределы Столицы, чем дальше, тем лучше. А если тот решит отказаться, то уважаемый Саадат любезно согласился не только подлатать обладателя важных сведений, но и в случае необходимости помочь ему этими сведениями поделиться. "Ты же помнишь, как они это делают..." Хатрайт помнил. И, в отличие от Йоланди, даже видел однажды вживую, когда горцы взяли его напарника. Повторения он не пожелал бы никому. Бывший заместитель охотно поделился с ним последними новостями, справедливо полагая, что прояснившаяся ситуация сделает Хатрайта сговорчивей. Так, впрочем, и случилось. Отмалчиваться было бессмысленно, Йоланди в любом случае получил бы то, что хотел. Вряд ли здесь найдется кто-то, кто рискнет пристрелить воющего от запредельной боли разведчика, чей разум выворачивают наизнанку и разбирают, как стопку исписанной бумаги. А так - у него будет шанс уйти. Крошечный. Хатрайт всерьез предполагал, что Сиатель, получив все, что его интересует, просто отдаст приказ об устранении опасного, слишком много знающего человека. Сам Хатрайт именно так бы и поступил. И все же дела он сдал предельно честно. Таких вещей, о которых не знал бы человек, бывший его правой рукой, нередко замещавший начальника в Совете и в отдельных аспектах фактически руководивший службой, было мало, и все же, они существовали. Кое-какие лазейки Хатрайт себе оставил, умолчав об отдельных деталях, но в целом... Йоланди был предателем. Но вместе с Геллари, занявшим трон, они сделали то, чего за почти тридцать лет не сумели сделать ни Сам\*\* Лайтан Фахарди, ни заведовавший дипломатическими связями Ашвари. Впрочем, за мир с друидами как раз следует благодарить последнего... Геллари - далеко не худший вариант правителя. Один из лучших, пожалуй. А Йоланди - куда лучший руководитель разведслужбы, чем некто Хатрайт. Во всем этом деле с заговором он допустил столько непоправимых ошибок, что любого другого оперативника за подобное просто казнили бы за халатность и профнепригодность. Так что даже если бы вдруг Сиателя сразил приступ великодушия и он предложил Хатрайту остаться, тот ушел бы сам.
Неделю спустя его отпустили. Вежливо спровадили, если быть совсем уж честным. Как только Йоланди получил всю интересующую его информацию (по крайней мере, он был в этом уверен), а Хатрайт смог передвигаться, не цепляясь ежесекундно за стену. Какое-то время он отлеживался дома, оставив коллегам шанс опомниться и все-таки прикончить его, потом, убедившись, что Сиатель все-таки решил поиграть в благородство, бросил в сумку немногочисленное дорожное барахло, вскрыл одну из заначек и тихо исчез из города. Но прежде чем уходить, Хатрайт заглянул в Рогатую башню. Пользоваться подземкой не стал, люди Йоланди, ненавязчиво присматривающие за ним, и так будут в курсе, куда и зачем он таскался, а остальные все равно не опознают в хромом, осунувшимся мужике человека, которого втайне или открыто ненавидело и боялось полстраны. Ему все еще нужны были ответы. Которые мог дать только один человек.

* "Дыхалка" - жаргонное название стимулятора чароплетского производства, от официального "Второе дыхание".
**Сам - сформировавшееся во время войны сокращение от боевого клича "С нами сам Фахарди!"